"Все прикрывать войной невозможно": Дмитрий Разумков для Новини.LIVE о коллегах, политике и будущей Раде
Поделиться
За несколько месяцев до 24 февраля экс-председатель ВРУ Дмитрий Разумков начал формировать свою команду, чтобы действовать отдельно от правящей партии Президента. Война сменила планы мирного времени, а коллеги по парламенту стали считать, что карьера политика разрушена.
На самом ли деле это так, чем в войну занимается команда Разумкова и какие планы строит на будущее, политик рассказал в интервью Новини.LIVE.
— Многие в политических кругах считают, что война в вашей карьере сыграла не на пользу. Как вы это ощущаете? Изменились ли карьерные планы и возможности?
— Я удивляюсь, если честно, кому война может сыграть на пользу. Я уверен, что 99% людей скажут, что война сыграла со всеми плохие шутки. К сожалению, ситуация в дальнейшем вряд ли станет более позитивной.
Мы все очутились в условиях войны. Кто потерял жилье, работу, а кто — жизнь. Если мы говорим о политиках, то я тоже не думаю, что война кому-то пошла на пользу. Сегодня нет политики.
— Но вы же замечаете, что чьи-то рейтинги в войну выросли?
— Я вам больше скажу, в головах некоторых моих коллег война закончилась, когда россияне отошли от Киева. Для кого это политика. Удивительно ли это для меня? Нет. Я не первый день в политике и понимаю, что всегда будут такие даже не личности, а политические существа. Но в любом процессе нужно оставаться человеком. И мне бы очень хотелось, чтобы в украинской политике было больше людей.
Изменился и вопрос цензуры. Сейчас у большого количества моих коллег нет доступа к СМИ. Причем это подаётся под соусом военной цензуры, а на самом деле это исключительно политическая цензура. Вряд ли сейчас найдется кто-нибудь из украинских политиков, из тех, кто не убежал за границу, кто будет отстаивать российские интересы и работать не в пользу Украины.
Мы сегодня воюем не только с россией, а с тем образом жизни и с теми реалиями, которые есть. Украинская армия воюет не только за территории, но и за то, чтобы украинский народ жил в свободном, демократическом европейском государстве.
— С началом войны в вашей команде изменились приоритетные планы? Как команда Разумкова помогает стране?
— Я четко понимал, что будет война и говорил это своей команде. Были планы что делать в краткосрочной перспективе и дальше. К сожалению, эти планы пригодились, и именно по ним мы жили первые несколько недель.
Мы отошли от процесса политики. Команда занималась и занимается тем, что помогает армии и пострадавшим гражданам. Политики не волонтеры, но это те люди, которые могут помочь в конкретный промежуток времени тем, чем могут.
В начале это было больше для армии, потому что не было достаточно броников, касок, тепловизоров, квадрокоптеров. Затем одежда, гуманитарка, провизия, медикаменты — это все то, чем занимаются люди из команды "Разумной политики".
— Вы уже не глава ВРУ, но понимаете, какие инструменты есть у парламента. Во время войны Рада допустила ошибки и какие?
— Надо отдать должное, что в начале не было большинства и меньшинства, все работали на результат. Дальше ситуация начала меняться. И сегодня парламент, по моему мнению, теряет субъектность. Сейчас не о политической субъектности, а о том, что всегда должны быть зоны ответственности.
Можно задать вопрос коллегам, за что они голосуют, и они не будут знать ответ. Это плохо, потому что у нас часто под хорошими названиями законопроектов скрываются вещи, которые не должны появляться в парламенте государства, что воюет.
Например, последнее, что мы к счастью провалили — законопроект с хорошим названием "О помощи бизнеса". А фактически это норма, которая позволяла уменьшить объем регулирования оффшоров во время войны.
К сожалению, был проголосован такой законопроект, как приватизация. Вот скажите, кто сегодня придет в Украину из нормальных инвесторов, чтобы купить предприятие? Это бессмыслица.
Я уже молчу, что при рассмотрении бюджета запихали туда финансирование около 2 млрд грн на медийку, большая часть из которых направлена на то, чтобы производить русскоязычный контент и направлять его на россию. С этим можно было соглашаться теоретически 23 февраля, а не после того, что происходило в Ирпене, Буче, Купянске, Изюме и вообще по стране. Это ведь не путин и шойгу пришли, а существа на двух ногах. Вот кого вы там хотите за государственные средства убеждать? Там некого убеждать.
— Некоторые вопросы в войну публично не обсуждаются, потому что они не ко времени. Вы считаете, что пора говорить обо всем?
— Есть вещи, о которых, возможно, сегодня не стоит говорить, чтобы они не подыгрывали россии. Но все прикрывать войной невозможно, и это неправильно.
— Насколько наш парламент готов к радикальным законам и решениям? Когда будет поставлена точка в вопросе языка, московской церкви, русского контента?
— Еще во время избирательной кампании 2019 года ключевой тезис, который я говорил — "Нужно сделать так, чтобы люди захотели говорить по-украински". К сожалению, самым эффективным триггером выступила война. Многие русскоязычные люди, которые никогда не хотели говорить по-украински, перешли на государственный язык. Их никто не заставлял, не закручивал гайки, не вводил законы, не запускал контроль омбудсменов. Это был внутренний выбор людей.
Смотрите, россия сделала то, что мы не могли сделать сами. Они объединили страну и убрали те аспекты, которые многие годы нас делили. Всегда пытались разделить Украину на Восток и Запад — там пророссийские, а там проукраинские. Сегодня этого нет, государство перемешалось. И когда из Донецкой области люди сбежали от войны во Львов, то поняли, что там нормальные люди. Уже не скажут, что львовяне не такие, как дончане.
— На Донбассе люди в новогоднюю ночь смотрели выступление путина, а затем нашего Президента. В таком случае разве не нужно радикальное решение, чтобы русское у нас не было в свободном доступе?
— Вы не сможете это сделать. Они если захотят посмотреть, то найдут как — через Интернет, VPN. Надо сделать так, чтобы у них потребности этого делать не было. И у многих уже этой нужды нет.
Я буду с командой двигаться дальше и многие мои коллеги тоже. Но я практически уверен, что пророссийских политических сил в парламенте не будет. И не потому, что их запретят законом — они не имеют электорального потенциала. Будут разные политические силы, потому что Украина разная, но они точно будут проукраинскими. На 99% я убежден, что мы не увидим партию, которая будет продвигать российские нарративы.
— По вашему мнению, каких политиков не должно быть и не будет после победы в Украине?
— Когда люди бежали 24 февраля от войны, я их понимаю. Но я не понимаю чиновников, я не понимаю, что делало СБУ и ДБР во Львове. А где была часть руководства разных институтов в зданиях на печерских холмах?
Ключевым должен быть вопрос — где ты был и что ты делал первые три недели? Потому что я понимаю народных депутатов мажоритарщиков, которые уехали в свой округ и организовывали там работу и помощь на фронт. Но я не понимаю, что в Закарпатье делали народные депутаты из Бориспольского и Броварского района.
Надо поднять базу, кто выехал за границу и кто вернулся. Сейчас себя в грудь бьют и рассказывают, как они мать любят, но что ты делал 24? После войны будет большой запрос на справедливость и будет вопрос.
— Как вы относитесь к тому, что в политике появятся новые лица — те, кто сейчас защищает страну? Военные точно будут иметь ответ на вопрос, что они делали с 24 февраля.
— Без политического опыта это не всегда плохо. Там судьи Верховного Суда воюют, профессиональные адвокаты, хорошие педагоги, хорошие журналисты. Это тот же срез общества.
Я считаю, что в политике и парламенте должны быть профессиональные люди. Просто хороший человек — это не профессия, так не должно быть. Но запрос будет на профессионализм и справедливость.
Уверен, что в парламенте будут военные, и в этом ничего плохого нет. Сейчас много дискуссий будет ли отдельная политическая сила военных или нет — не знаю, я пока не очень в это верю. Поживем — увидим, политика — непредсказуемая штука, как и украинское общество, которое принимает те или иные решения.
— Команда Разумкова к выборам не готовится?
— Нет, сегодня не готовится. Сегодня у нашей команды есть гораздо больше задач, связанных не с выборами. У нас точно будет большая подготовка и большая победа, но после победы в войне. Политические победы могут наступить только после победы государства.
— Вы ездите по стране и видите, как по-разному живут регионы. Кто главный в том, насколько эффективно регион одолевает последствия российской агрессии?
— Мы проехали с командой все прифронтовые области. Вопрос восстановления — это не только вопрос местных властей, это работа всех. Здесь не может быть ответственным кто-то один. Местные власти, с учетом ограниченности ресурса, физически не смогут восстановить все самостоятельно. Должна быть поддержка от государства, и не на формате свой-чужой, а исключительно с позиции эффективного использования и необходимости. Многое делают люди, волонтеры.
— Кого в этой войне вы хвалите?
— Украинский народ. Никто в мире, да и мы с вами, не верили, что мы такие крутые. Против нас шла вторая армия мира и она поломала свои зубы об Ирпенское ТрО, часть 72 бригады, полк "Азов". Потом обломала зубы на "Азовстале", затем в Чернигове. К сожалению, не все будут встречать победу. На войне гибнут самые лучшие.
Фото: Олег Переверзев / Новини.LIVE
Читайте Новини.LIVE!
